Неточные совпадения
Вронский снял с своей
головы мягкую с большими полями шляпу и отер
платком потный лоб и отпущенные до половины ушей волосы, зачесанные назад и закрывавшие его лысину. И, взглянув рассеянно
на стоявшего еще и приглядывавшегося к нему господина, он хотел пройти.
— Вы угадали, что мне хотелось поговорить с вами? — сказал он, смеющимися глазами глядя
на нее. — Я не ошибаюсь, что вы друг Анны. — Он снял шляпу и, достав
платок, отер им свою плешивевшую
голову.
И, сказав эти слова, она взглянула
на сестру и, увидев, что Долли молчит, грустно опустив
голову, Кити, вместо того чтобы выйти из комнаты, как намеревалась, села у двери и, закрыв лицо
платком, опустила
голову.
Варенька стояла в дверях, переодетая в желтое ситцевое платье, с повязанным
на голове белым
платком.
— Слышь, мужика Кошкарев барин одел, говорят, как немца: поодаль и не распознаешь, — выступает по-журавлиному, как немец. И
на бабе не то чтобы
платок, как бывает, пирогом или кокошник
на голове, а немецкий капор такой, как немки ходят, знашь, в капорах, — так капор называется, знашь, капор. Немецкий такой капор.
Феодулия Ивановна попросила садиться, сказавши тоже: «Прошу!» — и сделав движение
головою, подобно актрисам, представляющим королев. Затем она уселась
на диване, накрылась своим мериносовым
платком и уже не двигнула более ни глазом, ни бровью.
Мими стояла, прислонившись к стене, и, казалось, едва держалась
на ногах; платье
на ней было измято и в пуху, чепец сбит
на сторону; опухшие глаза были красны,
голова ее тряслась; она не переставала рыдать раздирающим душу голосом и беспрестанно закрывала лицо
платком и руками.
Большая размотала
платок, закрывавший всю
голову маленькой, расстегнула
на ней салоп, и когда ливрейный лакей получил эти вещи под сохранение и снял с нее меховые ботинки, из закутанной особы вышла чудесная двенадцатилетняя девочка в коротеньком открытом кисейном платьице, белых панталончиках и крошечных черных башмачках.
Накануне погребения, после обеда, мне захотелось спать, и я пошел в комнату Натальи Савишны, рассчитывая поместиться
на ее постели,
на мягком пуховике, под теплым стеганым одеялом. Когда я вошел, Наталья Савишна лежала
на своей постели и, должно быть, спала; услыхав шум моих шагов, она приподнялась, откинула шерстяной
платок, которым от мух была покрыта ее
голова, и, поправляя чепец, уселась
на край кровати.
Войдя в кабинет с записками в руке и с приготовленной речью в
голове, он намеревался красноречиво изложить перед папа все несправедливости, претерпенные им в нашем доме; но когда он начал говорить тем же трогательным голосом и с теми же чувствительными интонациями, с которыми он обыкновенно диктовал нам, его красноречие подействовало сильнее всего
на него самого; так что, дойдя до того места, в котором он говорил: «как ни грустно мне будет расстаться с детьми», он совсем сбился, голос его задрожал, и он принужден был достать из кармана клетчатый
платок.
На голове ее был красный шелковый
платок; жемчуги или бусы в два ряда украшали ее наушники; две-три длинные, все в завитках, кудри выпадали из-под них
на ее высохшую шею с натянувшимися жилами.
И глаза ее вдруг наполнились слезами; быстро она схватила
платок, шитый шелками, набросила себе
на лицо его, и он в минуту стал весь влажен; и долго сидела, забросив назад свою прекрасную
голову, сжав белоснежными зубами свою прекрасную нижнюю губу, — как бы внезапно почувствовав какое укушение ядовитого гада, — и не снимая с лица
платка, чтобы он не видел ее сокрушительной грусти.
Он перекрестился несколько раз. Соня схватила свой
платок и накинула его
на голову. Это был зеленый драдедамовый
платок, вероятно тот самый, про который упоминал тогда Мармеладов, «фамильный». У Раскольникова мелькнула об этом мысль, но он не спросил. Действительно, он уже сам стал чувствовать, что ужасно рассеян и как-то безобразно встревожен. Он испугался этого. Его вдруг поразило и то, что Соня хочет уйти вместе с ним.
Ни словечка при этом не вымолвила, хоть бы взглянула, а взяла только наш большой драдедамовый [Драдедам — тонкое (дамское) сукно.] зеленый
платок (общий такой у нас
платок есть, драдедамовый), накрыла им совсем
голову и лицо и легла
на кровать лицом к стенке, только плечики да тело все вздрагивают…
И, накинув
на голову тот самый зеленый драдедамовый
платок, о котором упоминал в своем рассказе покойный Мармеладов, Катерина Ивановна протеснилась сквозь беспорядочную и пьяную толпу жильцов, все еще толпившихся в комнате, и с воплем и со слезами выбежала
на улицу — с неопределенною целью где-то сейчас, немедленно и во что бы то ни стало найти справедливость.
— Укусила оса! Прямо в
голову метит… Что это? Кровь! — Он вынул
платок, чтоб обтереть кровь, тоненькою струйкой стекавшую по его правому виску; вероятно, пуля чуть-чуть задела по коже черепа. Дуня опустила револьвер и смотрела
на Свидригайлова не то что в страхе, а в каком-то диком недоумении. Она как бы сама уж не понимала, что такое она сделала и что это делается!
Варвара (покрывает
голову платком перед зеркалом). Я теперь гулять пойду; а ужо нам Глаша постелет постели в саду, маменька позволила. В саду, за малиной, есть калитка, ее маменька запирает
на замок, а ключ прячет. Я его унесла, а ей подложила другой, чтоб не заметила.
На вот, может быть, понадобится. (Подает ключ.) Если увижу, так скажу, чтоб приходил к калитке.
Когда же Базаров, после неоднократных обещаний вернуться никак не позже месяца, вырвался наконец из удерживавших его объятий и сел в тарантас; когда лошади тронулись, и колокольчик зазвенел, и колеса завертелись, — и вот уже глядеть вслед было незачем, и пыль улеглась, и Тимофеич, весь сгорбленный и шатаясь
на ходу, поплелся назад в свою каморку; когда старички остались одни в своем, тоже как будто внезапно съежившемся и подряхлевшем доме, — Василий Иванович, еще за несколько мгновений молодцевато махавший
платком на крыльце, опустился
на стул и уронил
голову на грудь.
Фенечка вытянула шейку и приблизила лицо к цветку…
Платок скатился с ее
головы на плеча; показалась мягкая масса черных, блестящих, слегка растрепанных волос.
…Самгин сел к столу и начал писать, заказав слуге бутылку вина. Он не слышал, как Попов стучал в дверь, и поднял
голову, когда дверь открылась. Размашисто бросив шляпу
на стул, отирая
платком отсыревшее лицо, Попов шел к столу, выкатив глаза, сверкая зубами.
На станции ее знали, дородная баба, называя ее по имени и отчеству, сочувственно охая, увела ее куда-то, и через десяток минут Никонова воротилась в пестрой юбке, в красной кофте, одетой, должно быть,
на голое тело;
голова ее была повязана желтым
платком с цветами.
Сел
на подоконник и затрясся, закашлялся так сильно, что желтое лицо его вздулось, раскалилось докрасна, а тонкие ноги судорожно застучали пятками по стене; чесунчовый пиджак съезжал с его костлявых плеч,
голова судорожно тряслась,
на лицо осыпались пряди обесцвеченных и, должно быть, очень сухих волос. Откашлявшись, он вытер рот не очень свежим
платком и объявил Климу...
На него смотрели человек пятнадцать, рассеянных по комнате, Самгину казалось, что все смотрят так же, как он: брезгливо, со страхом, ожидая необыкновенного. У двери сидела прислуга: кухарка, горничная, молодой дворник Аким; кухарка беззвучно плакала, отирая глаза концом головного
платка. Самгин сел рядом с человеком, согнувшимся
на стуле, опираясь локтями о колена, охватив
голову ладонями.
Она пригладила ладонью вставшие дыбом волосы
на голове больного, отерла
платком слезоточивый глаз, мокрую щеку в белой щетине, и после этого все пошло очень хорошо и просто.
Мимо террасы поспешно шагали двое, один, без шляпы
на голове, чистил апельсин, а другой, размахивая
платком или бумагой, говорил по-русски...
Особенно звонко и тревожно кричали женщины. Самгина подтолкнули к свалке, он очутился очень близко к человеку с флагом, тот все еще держал его над
головой, вытянув руку удивительно прямо: флаг был не больше головного
платка, очень яркий, и струился в воздухе, точно пытаясь сорваться с палки. Самгин толкал спиною и плечами людей сзади себя, уверенный, что человека с флагом будут бить. Но высокий, рыжеусый, похожий
на переодетого солдата, легко согнул руку, державшую флаг, и сказал...
Загнали во двор старика, продавца красных воздушных пузырей, огромная гроздь их колебалась над его
головой; потом вошел прилично одетый человек, с подвязанной черным
платком щекою; очень сконфуженный, он, ни
на кого не глядя, скрылся в глубине двора, за углом дома. Клим понял его, он тоже чувствовал себя сконфуженно и глупо. Он стоял в тени, за грудой ящиков со стеклами для ламп, и слушал ленивенькую беседу полицейских с карманником.
Дядя натягивал шляпу
на голову, не оглядываясь назад, к воротам, где жена писателя, сестра ее и еще двое каких-то людей, размахивая
платками и шляпами, радостно кричали...
— Другой — кого ты разумеешь — есть
голь окаянная, грубый, необразованный человек, живет грязно, бедно,
на чердаке; он и выспится себе
на войлоке где-нибудь
на дворе. Что этакому сделается? Ничего. Трескает-то он картофель да селедку. Нужда мечет его из угла в угол, он и бегает день-деньской. Он, пожалуй, и переедет
на новую квартиру. Вон, Лягаев, возьмет линейку под мышку да две рубашки в носовой
платок и идет… «Куда, мол, ты?» — «Переезжаю», — говорит. Вот это так «другой»! А я, по-твоему, «другой» — а?
Он молчал и в ужасе слушал ее слезы, не смея мешать им. Он не чувствовал жалости ни к ней, ни к себе; он был сам жалок. Она опустилась в кресло и, прижав
голову к
платку, оперлась
на стол и плакала горько. Слезы текли не как мгновенно вырвавшаяся жаркая струя, от внезапной и временной боли, как тогда в парке, а изливались безотрадно, холодными потоками, как осенний дождь, беспощадно поливающий нивы.
Она быстро обвила косу около руки, свернула ее в кольцо, закрепила кое-как черной большой булавкой
на голове и накинула
на плечи
платок. Мимоходом подняла с полу назначенный для Марфеньки букет и положила
на стол.
Одета, как наши бабы:
на голове платок, около поясницы что-то вроде юбки, как у сарафана, и сверху рубашка; и иногда
платок на шее, иногда нет.
Потом принялся с тою же медленностью надевать ночной костюм: сначала уши заткнул ватой и подвязал
платком, а другим
платком завязал всю
голову, затем надел
на шею шарф.
Голова повязана
платком, и очень хорошо: глазам европейца неприятно видеть короткие волосы
на женской
голове, да еще курчавые.
На нем была ситцевая юбка,
на плечах род рубашки, а поверх всего кусок красной бумажной ткани;
на голове неизбежный
платок, как у наших баб; ноги
голые.
Я только что проснулся, Фаддеев донес мне, что приезжали
голые люди и подали
на палке какую-то бумагу. «Что ж это за люди?» — спросил я. «Японец, должно быть», — отвечал он. Японцы остановились саженях в трех от фрегата и что-то говорили нам, но ближе подъехать не решались; они пятились от высунувшихся из полупортиков пушек. Мы махали им руками и
платками, чтоб они вошли.
Когда пробежал последний вагон с фонарем сзади, она была зa водокачкой, вне защиты, и ветер набросился
на нее, срывая с
головы ее
платок и облепляя с одной стороны платьем ее ноги.
После двух месяцев похода по этапу происшедшая в ней перемена проявилась и в ее наружности. Она похудела, загорела, как будто постарела;
на висках и около рта обозначились морщинки, волосы она не распускала
на лоб, а повязывала
голову платком, и ни в одежде, ни в прическе, ни в обращеньи не было уже прежних признаков кокетства. И эта происшедшая и происходившая в ней перемена не переставая вызывала в Нехлюдове особенно радостное чувство.
— У меня вон они 12 душ, — продолжал старик, указывая
на двух женщин, которые с сбившимися
платками, потные, подоткнувшись, с
голыми, до половины испачканными навозной жижей икрами стояли с вилами
на уступе невычищенного еще навоза. — Что ни месяц, то купи 6 пудов, а где их взять?
Бабы, оправив
на головах платки и спустив поневы, с любопытным ужасом смотрели
на чистого барина с золотыми застежками
на рукавах, входившего в их дом.
Крыльцов что-то, чего нельзя было расслышать, сказал, указывая
на Марью Павловну, и, нахмурившись, очевидно сдерживая кашель, закачал
головой. Нехлюдов приблизил
голову, чтобы расслышать. Тогда Крыльцов выпростал рот из
платка и прошептал...
А рядом с ним сидела
на полу женщина с ребенком, в хорошем шерстяном
платке, и рыдала, очевидно в первый раз увидав того седого человека, который был
на другой стороне в арестантской куртке, с бритой
головой и в кандалах.
— Ого-го!.. Вон оно куда пошло, — заливался Веревкин. — Хорошо, сегодня же устроим дуэль по-американски: в двух шагах, через
платок… Ха-ха!.. Ты пойми только, что сия Катерина Ивановна влюблена не в папахена, а в его карман. Печальное, но вполне извинительное заблуждение даже для самого умного человека, который зарабатывает деньги
головой, а не ногами. Понял? Ну, что возьмет с тебя Катерина Ивановна, когда у тебя ни гроша за душой… Надо же и ей заработать
на ярмарке
на свою долю!..
Голова совершенно высохшая, одноцветная, бронзовая — ни дать ни взять икона старинного письма; нос узкий, как лезвие ножа; губ почти не видать, только зубы белеют и глаза, да из-под
платка выбиваются
на лоб жидкие пряди желтых волос.
— Вижу я, что сижу я этак будто
на большой дороге под ракитой, палочку держу оструганную, котомка за плечами и
голова платком окутана — как есть странница!
Семья старовера состояла из его жены и 2 маленьких ребятишек. Женщина была одета в белую кофточку и пестрый сарафан, стянутый выше талии и поддерживаемый
на плечах узкими проймами, располагавшимися
на спине крестообразно.
На голове у нее был надет
платок, завязанный как кокошник. Когда мы вошли, она поклонилась в пояс низко, по-старинному.
Он знал это и потому, предчувствуя что-нибудь смешное, брал мало-помалу свои меры: вынимал носовой
платок, смотрел
на часы, застегивал фрак, закрывал обеими руками лицо и, когда наступал кризис, — вставал, оборачивался к стене, упирался в нее и мучился полчаса и больше, потом, усталый от пароксизма, красный, обтирая пот с плешивой
головы, он садился, но еще долго потом его схватывало.
Входит тоненькая, обшарпанная старуха, рябая, с попорченным оспою глазом. Одета бедно:
на голове повойник,
на плечах старый порыжелый драдедамовый
платок.
Отец, в длиннополом сюртуке аглицкого сукна, в белом шейном
платке и в козловых сапогах, беспокойно бродит взад и вперед по коридору, покрикивая: «Бегите
на конную! лошадей! проворнее!» Даже матушка прифрантилась;
на ней надет коричневый казимировый капот, обшитый домашними кружевами;
на голову накинута тюлевая вышитая косынка.
Савастьяновна уходит; следом за ней является Мутовкина. Она гораздо представительнее своей предшественницы; одета в платье из настоящего терно,
на голове тюлевый чепчик с желтыми шелковыми лентами,
на плечах новый драдедамовый
платок. Памятуя старинную связь, Мутовкина не церемонится с матушкой и говорит ей «ты».